Интервью Джона Симма в Doctor Who Magazine, часть 2

[whoniverse]

Часть 1

Джон женат на актрисе Кейт Макгован. У них двое детей: 8-летний Райан и 2-летняя Молли. Он утверждает, что согласился на роль Мастера прежде всего из-за своего сына. «Да, потому что «Доктор Кто» был единственным фильмом, который я мог бы показать своим детям. Но, конечно, дело не только в сыне. Сыграло много факторов. Во-первых, наличие Рассела Т. Дейвиса — я никогда не работал с ним раньше. Я коллекционирую хороших сценаристов». В их числе также Джимми МакГоверн, Пол Эббот (несколько раз) и Питер Флэннери. «Мне очень повезло, что я работал с несколькими невероятно талантливыми писателями. И добавить в этот список Рассела Т. Дейвиса было просто здорово. И Джули [Гарднер] я тоже обожаю. А к Дэвиду Теннанту я испытываю настоящее уважение. Можете не сомневаться, если бы Доктора играл кто-то другой, я бы не согласился. Так что причин было много. Отказаться невозможно».

И как же отреагировал Райан, что его папа играет злейшего врага Доктор?

«Он пережил целую гамму эмоций», - рассказывает Джон. «Сначала он смущался. В школе из этого раздули такую сенсацию. Когда я первый раз приехал за ним туда, вокруг сразу же образовалась толпа, он аж испугался. Потом его стали дразнить. Многие вдруг захотели подружиться с ним и приходить к нам гости. Я даже не думал обо всем таком, и за многое действительно должен попросить прощения, но, думаю, все-таки оно того стоит. По мере взросления он постепенно привыкает к этому».

А Джон? Привык ли он к тому вниманию, которое получает «вне экрана»?

«Мне пришлось привыкнуть — много времени уже прошло. Дело не только в людях, которые подходят на улице. Естественно, всё только усилилось после того, как я сыграл в «Докторе Кто». В июне 2007 года, через месяц после выхода «Последнего из Повелителей Времени», Джон играл в спектакле под названием Elling в лондонском театре. Среди зрителей, как он говорит, было множество фанатов «Доктора Кто». «Я всё понял. Сумасшедший дом».

Фанаты? Что, тряслись в твоем присутствии? Просили автографы, дожидаясь у выхода?

«Не только это. Они бывало выкрикивали всякое во время спектакля, ну, знаете, типа «Он не умер!» Я был в шоке. У меня как будто глаза открылись. Некоторые из них серьезно... ну, знаете, даже страшно становится. Они покупают билеты на первый ряд и... Не хочу обижать этих людей, они ведь поклонники, но...» Он делает паузу. «Я в шоке от такого поведения, но меня это не пугает. Мне просто это не нравится. Внимание сводит меня с ума, поэтому я пытаюсь как-то отстраниться от всего [играя в спектакле]. Таков побочный эффект, не так ли?»

Может ли он вообще представить подобное обожание?

Он задумывается. «Нет, все это немного странно. Даже слишком. Как-то это убого. Трястись в чьем-то присутствии нормально, если этот кто-то Нельсон Мандела или Пол Маккартни... но киноактер? Не понимаю».

Мы говорим ему, что не все фанаты такие.

«Конечно, нет», - соглашается он. «С другой стороны, люди могут быть такими классными. Они подходят и говорят: «Мне очень нравится то, что вы делаете, это великолепно, спасибо вам большое». Это так здорово! И постоянно приходят письма. Я понимаю, что несу определенную ответственность».

Изменила ли его слава?

«Ну... она меняет всё в жизни. Непростая это штука. Порой она затрагивает даже семью и друзей. Они немного меняются».

В каком смысле? По отношению к тебе?

«Они ведут себя иначе. Почти незаметно, но иначе. Как незаметно сдвигается ось вращения Земли. Странно как-то...» Он затрудняется с ответом и извиняется. «Даже не знаю, что я пытаюсь сказать. Вот, к примеру, мои родители — очень, очень незаметно, но они изменились».

Или Джон изменился?

«Да. Возможно, это я так думаю и представляю себе. Я не часто вижусь с моими родными. Всего несколько раз в год».

Старший из трёх детей (у него еще две младшие сестры), Джон вырос в Нельсоне, в Ланкашире, в четырёх милях от Барнли. В 1986 году, в 16 лет, он пошел в театральную школу в Блэкпуле. Там были и «Парни и Куколки», и «Вест-Сайдская история» и джазовые постановки. Музыкальный театр его не прельстил. В 19 лет он отправился на юг и в Лондоне поступил в Театральный Центр. Закончил обучение в 1992 году. Три года спустя сыграл проблемного подростка в полицейской драме «Cracker». Роль получилась заметная. За ней последовали приглашения в кинофильмы и престижные теле-проекты.

«Это не по-настоящему», - говорит Джон о своем успехе. «Это не настоящий мир. Именно так я считаю, и постоянно себе об этом напоминаю. Я испытываю смущение. Мне никогда не нравилось внимание, в том-то и проблема. Я о нём не просил».

Но будет ли ему не хватать внимания, если оно исчезнет?

«Если оно вдруг пропадет? Я наверное с ума сойду», - смеется он. «Но сейчас ситуация под контролем, и я не думаю, что она изменится, поэтому я в норме. На какое-то время меня это захватило, но сейчас я уже не беспокоюсь по этому поводу. Я научился справляться с вниманием. Я не настолько известен. Я не Доктор Кто. Я не знаменит как Дэвид Теннант. Я не попадаю на страницы газет. Им просто нечего писать обо мне. У меня нет человека, ответственного за общение с прессой, меня не фотографируют по ночным клубам. Я отстранился от всего этого, и доволен таким положением дел».

А как же тот период, когда он был рок-звездой? Тогда он гнался за известностью?

Он качает головой. «Мне многие говорили: «Что ты забыл в этой профессии?» Но я любил заниматься музыкой, точно так же, как сейчас наслаждаюсь актерским ремеслом, самим процессом. Всё остальное побоку». Именно выступления с Magic Alex на сцене заставили Джона осознать, что его призвание в профессии актера, а не музыканта. «Я понял, что если не нахожусь в каком-то образе — или скорее, если являюсь самим собой — то не знаю, куда смотреть. Я пялился в пол. Меня пугало, что люди на меня смотрят. Я думал, что не справлюсь, не смогу быть самим собой, не выдержу, если всю жизнь на меня будут так смотреть...»

И поэтому стал актером?

«Кажется, что в этом нет смысла? Возможно, я совсем не ожидал успеха. Это, вероятно, стало для меня сюрпризом». Он смеется: «Я думал, меня никто и не заметит».

Успешно сыграв Мастера — пусть даже по мнению по крайней мере нескольких сотен пользователей интернета — испытал ли он искушение больше не возвращаться к этой роли? Уйти на пике популярности?

«Да нет, у нас ведь был разговор по этому поводу. На первой же встрече мы обсудили несколько условий, Рассел всегда открыт для новых идей. Я сказал: «Прежде всего в последней серии нам нужно больше сцен тет-а-тет между Доктором и Мастером». У нас же почти не было совместных сцен. Я играл в эпизодах с маленьким человечком в клетке [постаревшим Доктором], но это ведь был не совсем он». Фактически, вместе они сыграли только в моментах, которые Рассел добавил в концовке «Последнего из Повелителей Времени», когда восстановившийся Доктор вместе с Мастером телепортируются с «Вэлианта» на Землю, противостоят друг другу на скалах, а потом телепортируются обратно. «Вот чего хотят зрители», - с энтузиазмом заявляет Джон. «Мастер и Доктор вместе. Они ведь как две стороны одной монеты. Альфа и Омега. Мне нравится работать с Дэвидом, вот что соблазнило меня вернуться. Мне кажется, между нами замечательное взаимопонимание. И когда Рассел начал рассказывать мне о кресле Ганнибала Лектера», - он усмехается. «Когда я это прочитал, то подумал, да, именно об этом я и говорил!» Звучит интригующе...

Джон и Дэвид познакомились в 2003 году на премьере британского фильма «Цвет молодежи», в котором Дэвид сыграл роль второго плана. «Помню, подошел к нему после просмотра», - рассказывает Джон. «Раньше я никогда его не видел, поэтому считал, что он англичанин, у него было такое великолепное произношение — потом он заговорил, а я думаю: «Боже мой, да он шотландец!» Помню, что дальше я говорил ему, какой у него фантастический английский акцент. Но что более важно, кроме всего прочего, он, по-моему, самый лучший Доктор Кто всех времен. Бесспорно. Просто здорово быть его Мастером. В последней части у нас несколько великолепных сцен. Мы работали здесь в последний раз, но этот раз запомнился еще больше».

«Есть момент, когда я швыряюсь в него такими пылающими штуками — это в любом случае здорово, как в «Железном человеке» - и каждый раз, когда я поднимал руку, за спиной Дэвида, идущего прямо на меня, раздается взрыв. Камера была направлена на Дэвида, так что всё было позади меня. Я не видел ни съемочной группы, ни камер, ничего, только этот лабиринт и Дэвида, шагающего ко мне, пока я стреляю в него молниями! Как в Нинтендо по «Доктору Кто», но только в реальности».

Это же как в играх, в которые дети играют во дворах? Доктор против Мастера, стреляющего в него молниями из рук.

«Точно! И я — Мастер!» Вы даже не представляете, как мы обрадовались, когда Джон сказал это. «Это был по-настоящему классный момент. Мне понравилось, как я потом говорю Дэвиду: «Разве это было не весело?» А он отвечает: «Ага! Скажи, классно?» Таких моментов целая куча».

Раз Дэвид регенерирует в 27-летнего Мэтта Смита, считает ли Джон, что его связь с «Доктором Кто» подошла к концу? Или его Мастер еще вернется, чтобы встретиться с Одиннадцатым Доктором?

Забавно, что Джон столкнулся с ним однажды. «Правда, только мельком. И да, мы об этом говорили».

О возвращении? Правда что ли?!

«Да. Но с ним был Стивен Моффат», - усмехается Джон, поднимая руку, будто говоря, «Что я мог поделать?»

Ну, так Стивена бы и спросил, Джон. Достань этого гада.

«Но я не хочу стать предателем. Я Мастер Дэвида, он - моя эпоха. Я действительно не представляю себя... слушайте, ведь забавно, но у каждого есть свой Доктор, ведь так? Моим Доктором был Джон Пертви, превратившийся в Тома Бейкера... но теперь мой Доктор — Дэвид. Никто не меняет своего Доктора, а я сменил». Он веселится. «А я — его Мастер!». Кажется, его даже слегка заносит. «Э... так какой был вопрос-то?»

Мастер против Мэтта Смита: да или нет?

«Ну, мы это обсуждали. Я спросил: «Что, сцепимся? Как считаешь?» А Мэтт говорит: «Да, чувак! Давай сцепимся!» Не знаю, я уверен, что они захотят нового Мастера. Может быть они возьмут Мастера постарше, или, наоборот, помоложе, под стать Доктору. Я посмотрел на Стивена и сказал: «Я вернусь и регенерирую, если захотите». Но я понятия не имею, что они собираются делать. Я бы рассмотрел любые их идеи в будущем, а потом уж сказал бы, да или нет... Но знаете что? Я не уверен, что опять захочу сыграть Мастера. Рассел, Джули и Дэвид — вот моя эпоха. А теперь наступает конец этой эпохи. И, думаю, что и моей эпохе пришел конец».